лапищами, залез под куртку, бегло пробежал толстыми пальцами по карманам и, ничего там не найдя, просипел: «Вперед». Он отступил в сторону, давая мне пройти, и продолжал буравить меня тупым тяжелым взглядом, пока лифт, стукнув сошедшимися дверьми, не забрал меня с собой наверх.Оказавшись в глотке здания, я тут же понял, что попал в стеклянную ловушку, бесконечно отражавшую мою сутулую фигуру, померкшие глаза и бороду, пошедшую сединой два дня назад, после смерти жены. Запертый, я метался в клетке, не в силах выдержать горького зрелища, память брала свое, кидалась мне в лицо образом жалкого старика, надломленного, изувеченного собственной глупостью, идущего на последний бой.
Я молил, чтобы тросы оборвались, не выдержав веса моей скорби, но нет – писк электронного сигнала, и двери распахиваются во всю свою раззявую ширь. Из освещенной кабины я вступил в темноту длинного коридора, сустав которого уродливо изгибался вправо.
Под ногами захрустели осколки битого стекла, а в ботинки забилась земля из цветочных кадок, чьи поверженные остовы были видны в редких огненных всполохах, долетавших из-за поворота. Я осторожно прошел вперед и выглянул из-за угла: мой сын стоял у панорамного окна, заложив руки за спину, поставив одну ногу на обломки письменного стола. Его озаряли пламя взрывов и вспышки орудийных выстрелов, которыми полнились улицы мятежного города далеко внизу. Гордая осанка сразу выдавала в нем Президента своей страны, держащего ситуацию под контролем.
Он знал, что я пришел, и кинул из-за спины:
- Отец? Проходи.
Я встал рядом с ним и рассмотрел сквозь толстое стекло игрушечный танк, давший залп по окопавшимся в переулке людям. До нас выстрел долетел легким хлопком. Сын только ухмыльнулся. Он обернулся ко мне, и я увидел его глаза – холодные глаза короля, по чьей воле четвертуют неверного. Я боялся его, всю жизнь боялся, с тех пор как он на моих глазах чуть не убил человека. Тогда я остался в стороне и, скованный мерзким страхом, наблюдал, как он втаптывает лицо бедного парня в грязь. Безумная животная сила и душа гиены в теле льва.
- А где мама?
Он и так все уже знал, просто издевался.
- С ней разобрались твои карательные отряды, - я с трудом выдавил слова из пересохшего горла.
Его лицо перекосилось в скорбном выражении:
- О…
Времени у меня оставалось все меньше, я должен был спешить:
-Ты же видишь, нам не нужна твоя война. Ты был хорошим правителем, пока не повздорил с тем английским мальчишкой, - Тут я попытался быть пожестче: - Послушай своего отца, сдайся, они тебя поймут.
Его спина напряглась. Я был уже стар и медлителен, и расчетливый удар в челюсть повалил меня на пол. Мой сын выплевывал слова из гнилого рта, сопровождая каждое ударом ногой в живот.
- Он…тоже…хочет…играть.
Он отошел в сторону, оправил пиджак и произнес:
-За гениальность тоже надо платить.
Комментариев нет:
Отправить комментарий