Потерянные страницы (глава 1, ч.4)

Священник хищно рыскал среди скамеек и собирал урожай: он впивался когтями в картинки, появившиеся над головами уткнувшихся в молебники агнцев. Грезы о дорогих машинах и крупных счетах в банке священник вертел в руках пару секунд и отбрасывал за спину. Зато как он смаковал мечты о создании семьи и обретении спокойствия, осторожно клал их в широкий карман балахона, чтобы затем насладиться ими по новой. С особенной радостью священник набросился на кроваво-оранжевый ядерный гриб, выросший на макушке одного из прихожан. Он выдрал его зубами и тут же проглотил. Несчастные люди, только что расставшиеся с частичкой самих себя, горестно вздыхали, их головы опускались, плечи сутулились.
Н становилось все хуже, его швырнуло в водоворот бреда, и кричащая на окостенелых языках воронка посреди церкви мощной рукой завертевшейся воды тянула его все ближе к себе.

Краска стекала с мироточащих картин и мольбертов, с разукрашенных статуй святых, собиралась на полу – красные, синие, желтые пятна смешивались друг с другом и с расплавленным свечным воском. Сквозь разрывы на ткани здания проглядывали огнедышащие алые катакомбы, восходы и закаты взрывали гряду времени порохом тлена, жар нагревал краску, она наполняла воздух ядовитыми испарениями. Адская смесь плескалась в проходах, доходила до колен, на ногах надувались янтарные волдыри, все уткнулись в молебники, пастор завывал о спасении. Из-под плит пола вылезали ожившие чумные скелеты и тут же пускали в безумную пляску святого Витта, надеясь, что их изглоданные кости вновь обрастут мясом. Священник взял под руку одного из скелетов, на котором до сих пор клочьями висели истлевшие куски пыльного одеяния, и закружился вместе с ним в безымянном диком танце, подпрыгивал и ходил вприсядку, крушил колонны и ломал скамейки под гулкий бой истеричного набата, сзывавшего народ поглазеть на бесовское действо. Наконец священник пританцевал к первому ряду, отбросил в сторону хлипкие мощи, отчего те разлетелись по полу, а череп, разбрасывавший грязные ругательства на латыни, пропрыгал еще несколько метров по холодному камню, клацая челюстями. Пастырь с корнем вырывал мечты и потаенные мысли у всех, кто ему встречался, но когда он дошел до Н, то остановился и осклабился, обнажив длинный ряд желтых острых зубов в животном оскале. Он пару мгновений вглядывался, щурясь, в дымчатое облако, зависшее у мужчины над головой, разорвав рот в улыбке, которой бы позавидовала и акула, затем развернулся, напоследок тряхнул гривой и ушел, оставив Н одного под лавиной накатившего на него света.